Медицинский кризис: ординатура недоступна, интернатура отменена

Чемпионат мира по футболу и подготовка к нему, похоже, стали прекрасной ширмой для непопулярных законодательных инициатив. За несколько дней, прошедших с момента начала соревнований, Правительство РФ успело увеличить налоги, повысить пенсионный возраст и вступить в «торговую войну» с США. Кроме того, недавно стали известны новые цены на обучение на платных отделениях в ординатуре медицинских вузов — именно после нее терапевты и педиатры становятся хирургами, окулистами, кардиологами. В новой реальности врачебного образования узкая специальность оказалась практически недоступна.

В мае учащиеся узнали, что стоимость ординатуры выросла более чем вдвое. Количество бюджетных мест при этом сократилось. Новые цифры кажутся заоблачными: например, подготовка по программе «Акушерство и гинекология» в Первом МГМУ им. Сеченова на данный момент стоит 748 тыс. рублей за два года, по программе «Стоматология общей практики» — 788 тыс. рублей. При этом для желающих получить профессию акушера предусмотрено всего 15 бюджетных мест, 10 из которых — целевые, то есть предполагают обязательную отработку в компании, оплачивающей учебу. На практике это означает, что «целевик» попадает в своего рода кабалу, когда работодатель в течение оговоренного срока распоряжается им как хочет, в том числе в вопросах, связанных с местом жительства и жильем. И если условия не устраивают молодого специалиста (например, семье с двумя детьми компания выделяет однокомнатную квартиру в ненадлежащем состоянии), жаловаться, как правило, некуда.

Если на бюджет поступить невозможно, а на платное отделение нет денег, это означает одно: приходится выбирать между работой терапевта или медсестры и уходом из медицины. Многие студенты копили на ординатуру в течение всех шести лет обучения по программе подготовки врача-специалиста, но сейчас, за месяц до выпуска, выяснили, что этих средств ни на что не хватит. При этом новые цифры попали в открытый доступ лишь в конце мая — именно тогда было согласовано количество платных мест в учебных заведениях, подведомственных Минздраву. В некоторых вузах ребята обо всем узнавали сами, объявлений со стороны руководства не было: студенты просто следили за обновлениями таблиц с цифрами на сайтах и в профессиональных сообществах в соцсетях.

Ситуация, сложившаяся в высшей медицинской школе, осложняется еще и тем, что в прошлом году в России была отменена интернатура — последипломная практика, которую молодые врачи в течение года проходили в клиниках и больницах. Теперь выпускники сдают трехэтапный экзамен, который позволяет получить аккредитацию врача. Она служит и разрешением на работу, и допуском к ординатуре: экзамены для поступления сюда также упразднены. В результате те, кто не может учиться на платном и не хочет работать медсестрой (медбратом), со студенческой скамьи попадают в первичное звено поликлинической помощи. Студентов это пугает: страшно выходить в поликлинику без практики — как минимум, из-за ведения многочисленной документации.

Впрочем, по словам учащихся, никакого распределения на работу после выпуска сейчас не предусмотрено, хотя некоторые поликлиники оказывают поддержку молодым специалистам, и наблюдается рост зарплат в целом. Молодые врачи предоставлены сами себе, и по сути система толкает их к тому, чтобы не получать узкую специальность. Многие остаются работать на должностях среднего медперсонала или бросают профессию. Выпускники с дипломом врача часто уходят в торговлю: устраиваются медицинскими представителями в фармкомпании и фирмы по продаже медоборудования. Есть и те, кто все начинает заново — например, в туризме или в области производства косметики.

В целом образование в сфере медицины, похоже, превращается в более масштабный аналог двухступенчатой системы «бакалавриат — магистратура», — вот только вторая становится все более дорогой и труднодоступной. В Минздраве говорят, что цель всех этих изменений — внедрить в России европейскую систему непрерывного медицинского образования. Однако на деле отечественная система пока выглядит совершенно иначе.

Для сравнения в Германии врачи тоже учатся шесть лет. В первые два года они осваивают общие предметы, проходят практику как медсестры, медбраться и сиделки, а также сдают первые госэкзамены. Те, кто справился с испытаниями, попадают на 3-й курс, чтобы в течение трех лет изучать базовые направления медицины; теория в рамках программы перемешана с практикой. Здесь можно самому выбирать курсы по любой понравившейся специальности.

На 6-м курсе учащиеся только практикуются: проходят стажировку по терапии (internal medicine), затем — по общей хирургии, в оставшееся время — по выбранной специальности. За этим следует второй госэкзамен, который позволяет получить допуск ко врачебной практике, впрочем, пока не самостоятельной. Выпускники становятся «врачами-ассистентами», то есть не являются специалистами и не могут работать без куратора. Они поступают в резидентуру (аналог российской ординатуры), где в среднем учатся пять лет, приобретая и отрабатывая определенные практические навыки. Только после этого медику присваивается статус врача‑специалиста.

Эксперты говорят, что из-за высокой продолжительности учебы немецкая медицина испытывает кадровый голод, и пока этот вопрос решается за счет иностранных кадров. В России проблемы с количеством специалистов тоже налицо: не так давно фонд независимого мониторинга «Здоровье» Общероссийского народного фронта (ОНФ) выяснил, что в 2017 году общий дефицит врачей в государственных и муниципальных медицинских организациях России составил 21,2%. Сильнее всего недостаток кадров ощущался именно в медицинских учреждениях первого звена: здесь обнаружилось 24,8% незакрытых вакансий участковых терапевтов, то есть четверть мест оставались пустыми. Очевидно, Минздрав нашел способ решить этот вопрос — за счет принудительного ограничения числа медиков, получающих узкую специальность. Вот только как подобная инициатива скажется на здоровье людей, живущих в стране?

«Пару месяцев назад я планировала поступать в ординатуру, поскольку у меня были накопления на один год обучения. Я хотела стать неонатологом — работать с новорожденными. Но теперь я в раздумьях: очень сложно достать такие деньги. Обучение по моей программе на платном отделении в 2016 году стоило порядка 80 тыс. рублей, в 2017 — около 96 тыс. рублей. Теперь же это 440 тыс. рублей за два года, то есть по 220 тыс. за год. При этом, если цены вырастут и в следующем году, будет переиндексация стоимости второго года, и он станет еще дороже. В 2018 это коснулось людей, обучающихся на втором году ординатуры и поступавших на условиях прошлого года.

Для подавляющего большинства моих однокурсников эти суммы если не неподъемные, то значительные. Плюс, совмещать работу с ординатурой сложнее, чем с учебой в вузе. Возраст — свой собственный и возраст родителей — тоже волнует. Кроме того, мы учимся шесть лет, и у людей, поступивших не в 18 лет, а в 20 или в 21 год, зачастую уже есть свои семьи. Им справиться еще сложнее.

На бюджетное отделение мало кто надеется: там крайне мало, а то и вовсе нет мест. Из моих знакомых попытаться планируют краснодипломник и двое участников студенческих научных обществ, но даже они ни в чем не уверены. В ординатуру в принципе пойдут, помимо них, еще три-четыре человека. Остальные до сих пор в раздумьях.

Если я не стану поступать в этом году или не пройду, то, скорее всего, буду искать работу в поликлинике или средним медперсоналом, или вне медицины. В ординатуру я смогу поступить и позже, не обязательно идти в этом году. Если бы сейчас у меня была работа, я бы просто продолжала попытки. Брала бы больше смен или нашла бы более оплачиваемую должность, чтобы иметь возможность что-то скопить. Но так сложилось, что в мае я работу потеряла. Не знаю, что теперь будет.

Я почти два года работала детской медсестрой в роддоме, пару месяцев ходила на дежурства в реанимацию, где были новорожденные. Сначала не видела себя в этой специальности, а потом загорелась. Мне интересна работа с детьми и с мамами, хотя пугает реанимационная составляющая и ведение в интенсивной терапии тяжелых детей. Мне очень нравится педиатрия: дети, профилактическая работа, процессы роста и развития, генетика».